Первая мировая война глазами русского солдата

Предисловие от автора

В 1891 году в Вятской губернии в семье мещанина родился мой прадедушка. Звали его Емельян Ильич Талызинских. Потом из Вятской губернии он переехал в Пермскую губернию в село Суда. Прадедушка был одним из самых образованных людей в селении, работал начальником почтовой службы. У него была жена Ульяна Дмитриевна и два сына Сергей и Степан.

В

1916 год

у прадедушку забрали на войну. Свою жизнь с момента мобилизации с марта 1916 года по май

1920 год

а он описал в дневнике. Этот дневник с исторической точки зрения представляет собой уникальную находку, так как в нем подробно описываются события, называются даты и фамилии. Для современного человека (не только историка) будет интересно почитать дневник, увидеть Первую мировую войну глазами русского солдата на французской земле. Там же во Франции прадедушка влюбился и женился. От этого брака родилась дочка. Вернувшись в Россию, он не смог уже жить без возлюбленной и снова поехал во Францию. Умер он в России. Похоронен на кладбище в Суде.

Дневник прадеда в моей семье всегда хранили и относились к нему очень бережно, но вот прочитать его до меня никто не решался. Подчерк неразборчивый, множество французских слов, названия городов и деревень сильно искажены. Но меня это не остановило. Первая мировая война глазами рядового выглядит совсем не так, как о ней рассказывается в учебниках по истории или в мемуарах знаменитых генералов того времени. Оказывается, война не состоит только из величайших побед, военных поражений, война - это в первую очередь, суровые рутинные будни. Мой прадедушка за четыре года военных действий участвовал в сражениях всего несколько раз и в них не проявлял глубокого героизма, которым сейчас так «кишит» кинематограф. Он ценил свою жизнь и жизнь другого человека. Он был настоящим русским солдатом, которого в начале войны боготворили, а в конце - везли под конвоем. Он действительно скучал по России и сопереживал ей, поэтому, наверно, и вернулся в конце 20-ых годов, оставив во Франции новую семью.

Интересная судьба Емельяна Ильича Талызинских - это всего лишь крупица в истории человечества. Но мне кажется именно по таким крупицам и надо историю собирать...

P.S. Если кто-то располагает информацией по данной тематике или поможет советом, как искать родственников во Франции, то буду очень благодарна!

Всей Книге описано похождениеЕмельяна Ильича Талызинских со дня мобилизации

1916 год

Март12 марта я поехал на прием в выездной город Осу. И вот, когда я поехал из дому, то были все родные вокруг меня. Тогда я думал, что все они напрасно так меня провожают. Я располагал, что в скором будущем вернусь и опять буду вокруг своих родных, но вышло не так. В город Осу прибыл на седьмые сутки. Сняли мы квартиру у господина Перянцева. Жили в хорошем настроении. 21-го марта согнали нас всех в ограду и разбили на партии. Первая партия в Пермь, вторая в город Екатеринбург. Я попал во вторую партию. В этот же день наша партия пошла в Екатеринбург. Когда все размещались в деревне на ночлег, то мы с товарищами по два рубля отдали старшему партией и в ночь побежали домой. Добежали до ближайшей деревни и тут мы наняли ямщиков. Домой было сообщено по телефону, чтобы родные ехали встречать. Приехали домой 22-го вечером, ночевали дома, 23-го еще погуляли в своем селении. Вечером 23-го отправились в город Кунгур. Приехали в Кунгур 24-го утром, распростились с родными и сели по вагонам. Поехали в город Екатеринбург. Прибыли 24-го марта вечером. Разбили нас всех поротно и повзводно, и назначены были взводные и отделенные. Я попал в 10-ую роту 1-ый взвод. 25-го нас обмундировали в военную форму. Свою одежду, у кого что было, сдали. 26-го всю роту построили как баранов и погнали на прививку от оспы. После прививки все трое суток лежали, больные были. 29-го все мыли в казарме полы. Многие из нас даже и не видали, как моют полы, а тут заставили мыть. Когда вымыли полы и нары, то никто не имел права занести какую-нибудь штатскую вещь.

Апрель1-го апреля нам дали винтовки и стали объяснять ее части. В это время адрес был такой: 24-ый запасной батальон, 10-ая рота. 1-го, 2-го, 3-го нам объясняли части винтовки. Потом строевой устава выстроил нас 4-го апреля в ограде и стал учить направо и налево повороты. Все делали кто куда. Потом обучали отвечать, когда поздоровается начальник. Отвечали: «Здравия желаю ваше высокое благородие. И здравие желаю ваше благородие. Здравие желаю господин фетфебель. И здравие желаю господин взводный. И здравие желаю господин отделенный». Так обучали до 10-го апреля. Потом обучали отдавать честь, маршировать, бегать на месте. Бегали подобно соболю. Занятия были с семи до одиннадцати часов утра и с часу до пяти дня. С четырех до десяти вечера прогулка. С одиннадцати до часу ночи словесность. Потом стали обучать и ознакомлять, как надо ходить в атаку и какие бывают окопы, и как надо перебегать во время атаки. Ежедневно делали перебежки ротами, взводами, отделениями, звеньями и так далее. Затем в одно прекрасное время вижу, что бежит мой товарищ Егор Максимович Маленьких и говорит: «Талызин». Я говорю: «Я». Он говорит: «Ваша семья приехала». Я моментально выбежал во двор и вижу родительницу мою Евгению Михайловну и жену Ульяну Дмитриевну. Я подошел к ним и поздоровался. Пошли мы на квартиру, где жил я со своей семьей четверо суток. Отослал свои вещи домой, что были домашние. Жену и мать отправил домой 24-го апреля.

Май5-го мая мы получили все, что полагается на войне. 6-го мы пошли в лагерь Камышлов. Шли пешком и несли на себе все, что нужно было русскому в войну. Затем, не доходя до Камышлова пятнадцати верст, вдруг получат наше начальство с позиции телеграмму, чтобы выслать две роты на позицию. Тогда отправили 2 роты, а мы пошли в лагерь.

Июнь8-го июня я начал выкладывать печку в малоросской избе поручику Гомяке и Спиридонову. Сложил в три дня и получил на чай 5 рублей. 12-го июня нам объявили, что мы назначены в особый полк. В тот же день выставили нас всех на пласт, весь полк, и тут же нами была дана присяга и пошли мы на станцию, поехали незнаемо куда. Приехали в Екатерининск 13-го июня. Бывало, выйдешь на занятия, лежишь да песни поешь, и уже время подошло идти домой. Купил нам на роту поручик Карпов гармонь и бубен.

Июль29-го июля нам объявили, что едем мы во Францию. В Перми наш полк обедал. Был изготовлен обед: суп с червями и каша с мышиными говнами. Тогда все солдаты не стали есть этот суп и кашу, и сделали забастовку. Потом поехали через города Глазов, Вятку, Котельнич, Галич и Вологду. Приехали в Архангельск 3-го августа.

Август, сентябрь4-го августа мы сели на пароход на реке Северная Двина. Ехали Северной Двиной, потом Белым морем, затем заехали в Ледовитый океан, потом Северным морем, потом заехали в Атлантический океан. Все моря мы проехали и нигде не было видно ни земли, ни леса, ни какого края. Только было видно воду и небо во все стороны. Ехали четырнадцать дней и ночей. Все были больные подобно пьяным. Еще было четверо суток занятий. Занимались гимнастикой. Встанешь, бывало, смирно, а тебя во все стороны кидает. На каждом судне были животные: свиньи, коровы, обезьяны. Негры варили для нас суп. Но многие из нас сначала этот суп не кушали. Но как говорится в пословице: «Голод не тетка, хоть не желаешь, а кушай». В одно время изготовили для нас суп и в нем были сваренные крысы. Когда мы увидали эту крысу, то многие стали закрывать рты от неприятности. Стали выдавать нам русские сухари, которые никак нельзя было разломить кроме инструмента. Многие были голодными. Хлеб белый покупали у негров. Платили 5 рублей за фунт. 8-го августа я был именинник. Провел День Ангела с твердыми сухарями. Вот подошло число 16-ое августа. Увидели, что впереди что-то чернеет. Тогда все выбежали на палубу и все были рады и веселы, что видим уже край моря и землю и деревья. Во время этого пути помер солдат, и его похоронили. Взяли его свертели полотном и спустили в море. Когда спускали, то три раза выстрелили из орудий. Вот и все похороны. 19-го августа причалили к портовому городу Брест. Вышли из судна, построились, получили винтовки и пошли в город. Публики масса. Французы нас приветствовали. Кидали цветы. Кричали: «Вив ля Русь» и выдавали хлеб белый и вино. Говорили французы: «Русские солдаты - значит живем!». Все были довольны и веселы. 20-го августа весь русский отряд построился и пошел на станцию. Построились и сели в вагоны третьего класса. Поехали в лагерь, прибыли туда 22-го августа. Когда мы ехали по Франции, то французы кричали: «Вив ля Русь». Прибыли, и весь русский отряд построился и пошел по церемониальному маршу. Пошли в бараки. Тут жили очень, очень хорошо. Занятий было всего четыре часа в сутки. Деньги у всех были. Получали жалование - 30 франков в месяц. Покупали виноград и тому подобное.

Октябрь2-го октября мы поехали на автомобилях на позицию. Там мы увидались с Егором Максимовичем Маленьких. Мы были рады, что увидели земляка. Егор Максимович принес три фляги вина, и мы все вчетвером собрались. Пришли, темно, надо ставить койки. А я совсем больной, не могу голову поднять. Встал утром, поставил койку и лег спать. 8-го октября ходили мы из резерва на позицию окопы рыть. Ходили ночью. Вот пошли мы ночью всей ротой по дороге, и я вижу, что что-то светится. Ротный сказал, что это вдали ракеты. Вдруг летит снаряд. Мы все пали и лежим. Ротный офицер спросил: «Все живы?». Мы говорим: «Живы». Сошли с дороги и пошли дальше влево по линии. Никто не курит и ничего не говорит. Дошли до ходу сообщения и пошли один за другим. Немец стал в это время отстреливать полковой резерв. Снаряды жужжат как пчелы. Дошли до передней линии. Вышли из окопа, пошли верхом. Стали копать окоп. Немец из пулеметов начал садить, пули жужжат. Каждый себе вырыл яму и хранит свою голову. Вот я однажды приподнял голову, и вдруг пуля возле самого уха. Я стал углубляться в землю. Выкопал в колено и некажу свою голову. Все сробили и пошли домой. Пришли домой в свой резерв и полегли спать. Думаю я, что верно придется помереть, потому что 10-го на участок. Вот мы 10-го числа ночью пошли на участок. Ротным меня сделали. Я всю ночь не спал, рассматривал ход сообщения. Познакомился со всем участком хорошо. Офицер спросил: «Хорошо знаешь участок?». Я ответил: «Так точно ваше благородие». В эту же первую ночь у нас на участке солдат заколол унтер офицера. Я моментально сбегал до санитаров. Они сделали перевязку и понесли раненого, но он вскоре дорогой помер. Так я жил в ротной связи. Собирал сведения утром и вечером и передавал командиру роты: сколько убитых и сколько раненых. Я пробыл в ротной связи до 20-го октября. Роты пошли в батальонный резерв, и меня 21-го октября послали в батальонную связь. Тут моя обязанность была такая - сходить в роту и два часа в сутки отстоять дневальным. Живу хорошо, думаю, что мне покамест везет.

Декабрь1-го пошли в полковой резерв. Землянка была хорошая. В землянке был пол и койки. Глубина землянки 18 ступенек. Даже когда падали снаряды на эту землянку, никогда не могли пробить. Тут я встретил Рождество Христово 25-го декабря. Нас попросил полковник Онисимов прославить. Нас было человек пять, мы пошли в его комнату и спели ему к рождеству. Он нам дал десять франков.

1917 год

Март1-го марта сменили нас французы. Когда мы только ушли с участков, немец сделал набег на французов и увел троих в плен. В это время меня и моего товарища Садилова послал командир на участки. Когда мы шли, то немец открыл артиллерийский и пулеметный огонь. Летели пули и снаряды. Мы несмотря ни на что все шли поверх окопов. Вдруг упали оба и лежим от снаряда. Снаряд упал всего в саженях пяти. Мы говорим один другому: «Что здоров?». «Здоров». Идем дальше. Видим, лежит вещевой мешок. Дальше видим лежит винтовка и сковорода. Мы тогда поняли, в чем дело. Это ротный повар все побросал. Мы сходили в французскую роту. Идем обратно, взяли винтовку и сковороду. Там мы увидели повара и отдали ему все. Говорим, что не на войне котлеты ему надо печь, а дома. На утро пошли в город, где простояли шесть месяцев. Там нам объявили, что государя теперь нет, что в России свобода, что в России теперь идет революция. 16-го марта опять поехали на автомобилях на позицию. Не доехали до позиции. Слезли и пошли пешком сутки. В деревне всем полком была дана присяга новому временному правительству. Приняли присягу и 18-го пошли в окопы. Шли ночью, пришли в окопы, сменили французов. Деревня была с полверсты от передней линии. Было в ней много коньяку. Его мы пили почти каждый день. Потом мы пошли в лес Тюильри. Шли через город Реймс. Я видел Реймский собор. Самый великолепный собор в мире.

Апрель3-го апреля мы пошли в окопы. Шли день и ночь, ничего не ели. Во время перехода я увидел земляка Деревянных. Но много говорить некогда. Один с другим распростились. Уже знали куда идем, что будем скоро мы наступать. Думали, что может и которого убьет или ранит. Решили писать письма один другому. Так расстались. Пришли в окопы. Только до нас ходили французы в атаку. Я взглянул в перевязочный пункт и увидел массу убитых. Сложены поленницей один на другого. Я стою и вижу, что летит осколок снаряда и упал. Я стал думать, что видно и мне скоро смерть будет. Постоял и надумал, что нужно зайти в убежище, пока роты занимают посты. Только спустился, и вдруг на то самое место снаряд упал. Если я бы не ушел, то всего бы изорвало в клочки. Подумал я, что спасает меня наверно пока родительское благословение. Рота уже заняла посты. В окопах лежали убитые французы и уже есть русские. У кого нет руки или ноги или головы. А в окопах была грязь по колено. И мы идем по ходу сообщения, то уже встаем прямо на убитого. И из него кровь тячет. Мне приходилось бегать в роту, я на посту не стоял. И массу я видел убитых и все ходил по ним, потому что нельзя было миновать, чтоб не встать на них. Немец видит, что идет смена, стал быть из орудий и всем чем может. Массу побил тогда русских. Мы дожидаемся, что скоро получим приказ идти в атаку. Вот получили приказ, что 6-го апреля в три часа дня идем в атаку. Забилось у каждого сердце. Я пошел в роту, понес приказ, а в ходу сообщения масса убита моих товарищей. Я захожу в ротную землянку. Ротный меня спрашивает: «Что такое Талызин?». Как взял у меня приказ, так моментально почернел. Говорит: «Ну, ребята, видно идем в атаку». Я зашел в свою землянку. Пришел, сижу и все мои товарищи рядом. Говорим: «Видно, ребята, дожили до конца». Вдруг все сошлись офицеры нашего третьего батальона, распростились один с другим и ушли. Я пошел простился с Курбатовым. Прихожу, а он стоит у ротного в землянке. Я говорю: «Здорово, Сань». Он заплакал, я тоже. Не мог утерпеть. Поплакали оба, поговорили и распростились. Я ушел в свою землянку. Подходит время три часа. Командир батальона спросил: «Чистили винтовки?». Мы говорим: «Не как нет». Затем немного очистили грязь с винтовок. Время уже полчаса третьего. Батальонный говорит: «Ну, ребята, служили правдой и помрем за правду!». Распростился с нами. Вот вышло время три часа. Говорит штапс капитан: «Ну, ребята, выходим на позицию». Вышли все на линию. Подает батальонный команду. Цель вторая, мы в третьей. Командир батальона кричит: «Братцы, вперед, вперед». Все бегут бегом, а немец бьет пулеметом и снарядами и чем может. Очень низко аэропланы летают и бросают бомбы. Добежали до немецкой линии. Когда падаем в воронку, смотрим, а там кто вниз лицом, кто назад, кто как, кто ранен. Смотрим сапог с ногой и лежит сверху и все тому подобное. Мы забрали пять немецких линий. Сходились наши с немцем на штыки, но я ни одного не заколол. Только видел, как мой товарищ ткнул штыком двух немцев и обоих повалил. Вдруг вижу товарища Хохрякова. Лежит раненый тяжело и говорит: «Талызин, дай мне воды пить». У меня была фляга воды, я ему дал пить и сам бегу далее. Потом я задумал, что сейчас спущусь до батальонного. Вдруг вижу товарища Понамарева. Бежит и волочит винтовку. Ранен в руку. Я говорю, чтобы он винтовку бросил и бежал назад. Но он не бросил и убежал в свои окопы. Много нам некогда было говорить. Так говорили один другому, что до свидания. После этого пошел до командира батальона. Потом я стал стрелять в правый фланг, куда бил поручик. Вдруг пришел поручик Карпов и говорит, что почти всех наших ребят прибило. Тогда уже ротный наш 11-ой роты и полуротный были убиты. Мало было и живых солдат. Тогда батальонный говорит: «Ну, ребята, идем назад». Стали отступать. Немного погодя батальонного убило. Я стал смотреть, как бежать в свои окопы. В это время немец бил, бил снарядами и пулеметами и только чем может. Я стал подходить к передней линии. Вижу, что лежит масса моих товарищей. Кто без руки, кто без ноги, а кто совсем без головы. Слышно только рев и стоны и грохот снарядов, визг пуль и треск пулеметов. Но делать нечего, надо отступать в свои окопы. Перекрестил свой образ и сказал: «Господи благослови». Выскочил из немецкого окопа и побежал в свои. Бегу верхом, а подо мной воронка. Из воронки и опять в воронку. Когда пулемет перестанет, я бежать. Так перебежал из немецких окопов в свои. Бежал из воронки в воронку перебежками, а пули визжат вокруг меня как пчелы. Я всего скорее старался спрятать свою голову. Когда я добежал до своего окопа, то вскочил в него и очень был рад. Очень был рад, что жив и перекрестил свой образ. Уже вижу на линии французы, наших уже никого нет. Я посмотрел себя руками и глазами, что крови нигде нет. Прихожу в свою землянку, а там раненых масса и все стонут. Вижу массу санитаров. Несут убитых и раненых. Я пошел в полк, а там уже нет никого кроме французов. Тогда я пошел в деревню. Время было часов восемь. Дошел до перевязочного пункта. Тут была небольшая речка. Я в ней напился. Иду далее, темно. Освещают только ракеты. И на перевязочном масса убитых и раненых наношено с линии. Я направился по дороге. Немец бьет по шоссе. Но я уже тут думаю, что не убьет. Я ушел уже приблизительно на 2 км и слышу позади только грохот. Я вижу, везут раненых. Слышны вздохи и стоны. Не дай Господь видеть эту картину. Она подобна Аду. Часов в двенадцать ночи я пришел в деревню, где должен быть наш сборный пункт. Только зашел в деревню, вижу товарища одной роты. Он тоже меня узнал и говорит мне: «Вы Талызин». Я говорю: «Я». Я зашел, а их уже было человек двадцать. Давай мне подавать коньяку. Выпили и повеселело на душе. Подвал был очень глубокий, и мы тут переночевали до утра. Лег и я, винтовку возле себя положил. Встали на утро 7-го апреля и пошли на сборочный пункт. Тогда построили весь полк. Произвели счет в батальоне. В нашем осталось всего 216 человек, третья часть всего батальона. Шли сутки до лесов. Когда мы шли всем полком, то на верховой лошади ехал на встречу полку генерал Марушевский и здоровался: «Здорово третий батальон». Ему говорит поручик Карпов, что это не батальон, а весь наш 5-ый особый пехотный полк. Генерал Марушевский сказал: «Разве только это осталось от всего полка?». Ему подтвердили, что так точно весь полк. Генерал сказал: «Погодите ребята! Я завтра пополню ваш полк и вы пойдете добивать немца». Вот герой генерал Марушевский уехал, а мы дошли до леса. Когда пришли, то нам выдали вина и коньяку и пасхального хорошего хлеба. 9-го числа вечером пришло добавление. И мы ждем, что опять пойдем в окопы. В деревню пришли 17-го апреля. В деревне жили хорошо, пища была хорошая. Затем я заболел зубами. 20-го апреля ездил в госпиталь, и мне выдернули зуб.

МайБыло великое русское торжество всей русской армии, находящейся во Франции. Было у нас устроение на возвышенном месте. Выходили ораторы и говорили, что делается в настоящее время в России. Тут была духовная музыка и струнный оркестр и хор певчих. С нами масса была офицеров. В это время приехал генерал Марушевский на автомобиле со своим адъютантом. Он хотел что-то сказать, но тут все заговорили, что долой его, долой. Он моментально вскочил в свой автомобиль и уехал. Больше мы его не видели. Мы справили этот великий праздник 1-го мая. Были танцы и все песни свободы. Вот все кончилось. Пошли все по своим помещениям. Когда шли с этого великого торжества, то многих офицеров несли солдаты на стульях и разносился крик «Ура». Но несли только тех офицеров, которые шли рука об руку с солдатами за свободу, равенство и братство. Все разошлись и жили в помещениях до 28-го мая. Прошло лето и осень в переездах.

ДекабрьТоварищ Понамарев уехал испытать Африку. Мы решили работать. Поехали на работу 17-го декабря. Вот доходим до деревни, по всей дороге стоят французские вооруженные солдаты. Шли по всей деревне как бунтовщики, разбойники или грабители. Было трудно и обидно русским солдатам. Каждый солдат русский говорил: «Зачем мы воевали здесь во Франции и за что положили наши братья свою жизнь. А теперь смотрите товарищи, как нас тут ведут». Но что делать, не дома. За что все это мы перенесли? Если только за свою великую дорогую родину Мать Россию. Из-за России нас не стали любить и почитать эти самые французы. Из нашего батальона один русский солдат, несмотря на всю стражу, хотел идти в деревню купить кусок хлеба. Его остановил французский офицер, достал свой револьвер и говорит: «Застрелю». Но русский солдат говорит: «Стреляй». Офицер не выстрелил, взял своих солдат и велел арестовать. Русский солдат вырвался от французов и хотел убежать, но его французы поймали. Французские солдаты по команде взяли винтовку в руки и ждут команду расстрелять. Когда это увидели русские солдаты, то не могли выдержать и кинулись все вдруг. Говорили: «Отпустите, а то мы вас всех поубиваем». Отпустили французы русского, и мы вскоре уехали со станции. Моментально выдали нам обед, теплые носки, варежки, теплое белье и тотчас поехали на работу. Дали нам французы барак. В таких бараках держать только свиней. С одной стороны забор, с другой ничего нет. Ну, что делать. Взяли солому послали на землю, и все легли спать. Мы спросили русского офицера, сколько времени простоим здесь. Офицер говорит, что день или два. Выпал снег, и стало холодно. Попросили французского офицера брезент, чтобы завесить дыру, чтобы не дул снег в наш барак. Завесили и жили в таких условиях больше месяца. Стали нас гонять на работу. За работу получали 50 сантимов и пищу. Готовили один бульон. Вот настал великий праздник Новый Год. Мы с горя взяли коньяку и выпили со своими товарищами, потом улеглись спать. Вот и вся встреча Нового года, не то, что в прошлый раз.

1918 год

ЯнварьКопали гору французам для железной дороги, ровняли место. С одиннадцати часов дня до пяти робили. Били киркой и лопатой как каторжники и получали 1.5 франка за день. А француз тебя пинает под жопу и говорит: «Але, Але». Это мне не нравится. Я робил несколько дней, а потом не пошел. Решил, что без денег буду сидеть и наполовину голодать, но не пойду на работу, чтобы пинал меня француз под жопу. Нет этого не бывало и не будет, что русских пинают под жопу. Дождались 25-го января. Нам объявили, что поедем мы на другую работу. Ехали четверо суток. Ехали близ Парижа всего в семи километрах. Теперь стали камень для шоссе из горы добывать. Суп готовить стали лучше. Стали получать вино, табак и мыло. Положились на свою судьбу и ходим на работу.

ФевральНичего февраль хорошего не принес. Все тот же камень.

Март, апрельВсе продолжаем свою работу. Подошло число 2–ое марта. Дома на Руси праздник. Я не пошел на работу. Дома хоть едят, а нам нет отрады - все бить камень. Вот я решил не идти бить камень и поехал с гарсоном пахать землю. Мы трое - я, старушка хозяйка и гарсон Марсель ездили километра 2 от деревни. Пахали на быках, на лошади и плугом. Я удивился, что так работают. Угостила меня старушка хозяйка коньяком и кофе. Потом я поехал домой в свою прекрасную комнату, где мы стояли с товарищем Рогожниковым. Жили только вдвоем в комнате. Спали на пружинной койке. В комнате имелось огромное зеркало. Платили хозяйке в месяц 20 франков. Бывало, встанем утром, умоем свои волосы, взбрызнемся духами, вычистим свои сапоги, напившиеся и наевшиеся выйдем на улицу гулять в свободное время. Но нет на душе веселья и одушевления, ничем невозможно развлечь себя. Все время думаем о своей дорогой свободной великой России. Все на душе скучно по родине. Через месяц или два получит кто-нибудь письмо, вот и вся отрада. Узнаем кое-что новое или получим какую-нибудь газету, а в газете все пишут, что погибает Россия. В это время приходится переживать все это и рвется у каждого русского солдата мнение, как бы попасть в Россию. Ждем каждую минуту, каждый день и час. Но нет того времени. Жили мы в этой деревне 3 месяца с 29-го января до 3-го мая. Все били камень для шоссе.

Май, июньВот уже на работе шестой месяц все бьем камень для шоссейной дороге. Вот в одно время я имел счастье поговорить с товарищем, приехавшим из Африки. Я узнал, как поживают наши земляки в Африке, ведь писем не получал уже год. Развлечение находили только в том, что неробили в воскресный день. Вот весь отдых и вся отрада. В том же положении были до конца года.

1919 год

МайВсе идет спешно наша работа. Мы с товарищем Одинцовым надумали ехать в город. 10-го мая пошли с Одинцовым к капитану Жуку и попросили. Капитан записал на очередь, и мы стали ждать. Работа все идет. 25-го мая поехали в город, а потом решили заглянуть в Париж для своего интереса. В Париже сели в ресторан. Сидим в ресторане вместе с миллионерами. Вдруг солдат французской службы говорит по-русски: «Здравствуйте товарищи!». Мы отвечаем: «Здравствуй, как поживаете?». Он говорит: «Я был в плену вместе с русским». Потом он стал говорить на французском языке. С ним сидели двое молодых ребят. Мы стали спрашивать, где тут можно снять отель. Он предложил идти вместе и найти. Пошли и сняли отель за 27 франков в сутки. Потом пошли обедать в ресторан. Пообедали, уплатили 30 франков. Потом сели на метро и объехали весь Париж. Это метро в земле вроде трамвая, и в нем все время горит электричество днем и ночью в виду того, что все время темно. Слезли с метро и пошли туда, где были маршруты велосипедистов и мотоциклистов. За вход с человека заплатили 3 франка. Пришли, там играла духовная музыка. Стали ездить велосипедисты, потом мотоциклисты. Место было такое: круг, четыре километра вокруг. В час нужно было проехать 80 км и объехать всех. Всего велосипедистов было 28 и мотоциклистов 6. Не отставали велосипеды от мотоциклов. Ездили целый час. Взял приз бельгиец и много тысяч денег. Жаль не могу точно сказать сколько тысяч. Все кончилось, и все разошлись кто куда. Мы пошли смотреть Эйфелеву башню. Эйфелева башня вышиной огромной. Есть там театры, отели и рестораны. Потом мы сели на трамвай и поехали туда, где сняли квартиру. Ночевали и утром пошли гулять по городу. Ходили в музей, ходили по бульварам. Затем пообедали. Пошли на станцию. Ехали через города Дижон, Лион, Марсель и Ниццу. Прибыли в Ниццу 28-го вечером в 10 часов. Пошли в отель. Дали нам номера и койки.

ИюньПришли мы вместе с американцами смотреть казино. Это казино есть огромное здание, где только шатаются со всех стан миллионеры и играют в деньги. Это здание под названием казино очень красивое. Все разукрашено драгоценностями. Потом снялись на фотокарточку вместе с американцами. 1-го июня я ходил к Марье Михайловой г-же Соболевой. Пил чай по-русски из самовара. Попели кое-что, поговорили про политику. Марья Михайловна играла на гитаре. Потом пошли смотреть русский собор, построенный в честь Николая II. Построен очень красиво. Затем пошли в русскую церковь, где служили каждый день. Я посетил русский храм. Очень интересно, было пение и богослужение. Все говорят по-русски. Вот я стоял в церкви и думал, что в этом прекрасном храме я все забыл, что я солдат и что я нахожусь на далекой чужбине. Покатились слезы, и вспомянул свою дорогую родину и своих родных и знакомых. В эти дни мне пришлось повидать венчание свадьбы и это меня страшно заинтересовало в виду того, что я не видал венчания четыре года. С многими женщинами и мужчинами пришлось поговорить. Все говорят про свою родину. Много беседовал с русскими мирными жителями. Все скучают по России.

Июль6-го мы пошли в деревню с товарищем Задновым. Сотни танцоров танцевали. И французы и русские. Танцы длились до двух ночи. Потом всяк разошлись на свое место. 4-го мы с товарищем Задновым посетили снова этот бал и заходили в церковь. Провели и этот день хорошо и весело. Вернулись домой спокойно, тихо и смирно. Вот все стали довольны и веселы, что война кончилась. Перемирие было подписано немцами 12-го декабря 1918 года и длилось до 1919 года до 28-го июня. Вот длилось перемирие почти 4 месяца. Мирная конференция собрала всех союзников держав, включая Россию. Мирная конференция заседала в городе Версале вблизи Парижа. Была дана программа американским президентом Вильсоном. В программе было 11 пунктов, но пункты писать не буду, так как они уже всем известны. Приезжала германская делегация на мирную конференцию для подписания мира. О том, как подписали, не будем говорить. Вот, 8-го июня 1919 года мир всех держав. Все французы кричат: «Вив ля мир, вив ля Франц, вив ля Америк». А про Россию все забыли. Повсюду были флаги союзников, а русского не одного. Мы русские солдаты были все как оплеванные, все были грустные и невеселые. На нас смотрели как на зверей и выражались: «Туа мердр». Трудно было всем русским, но все говорили, что все пройдет и будет светлый день, час веселья. Настало время, что стали отправлять русских храбрых бывших удальцов. Вот все прошло, и кончилась война. 21-го июля была отправка солдат из Франции в Россию. В этой отправке уехали мои товарищи Зеленкин и Запивалов. Выехали из Марселя 1-го августа. Я 27-го июля ездил в город «пур вуар ами мадемуазель Marrie Perron». 28-го вернулся в лагерь.

Сентябрь2-го выехали по назначению в Россию. 2-го прибыли в город Безансон в 10 часов вечера, переночевали в бараках. Третьего утром поехали в город Лон-ле-Сонье. Ночью наш лагерь окружила французская кавалерия, и нас не стали выпускать из лагеря. Сидим подобно пленным и дожидаемся отправки в Россию и думаем, за что нас так окружили. Подумали, что теперь мы пленные. Было множество лошадей. Я даже не мог пересчитать. Нас русских было всего около 1000 человек. Идем, а кавалеристы многие били нас плетями и говорили: «Але Русь». Шли мы около тридцати километров. Пришли в Марсель в 11 часов дня. Подошли к судну. Судно русское «Император Петр Великий», а команда на судне французская. Мы стали говорить, а они ни слова, потому что не русские. Все с винтовками, они были назначены быть нашим конвоем. Кавалерия ушла обратно. Мы погрузились и отъехали от берега в шесть часов вечера 15-го сентября 1919 года. Едем 16-го, 17-го, 18-го, 19-го, 20-го и 21-го прибыли в город Константинополь. Прибыли в пять часов утра. Пробыли в городе 1.5 суток. Стояли в порту. Когда судно стояло, то турки подвозили на лодках продукты. Мы покупали хлеб, помидоры, дыни, огурцы, арбузы и так далее. Французы все купленное потом отобрали. Но делать было не чего, власть французов. 22-го в пять часов вечера наше судно пошло по назначению в Россию в город Новороссийск. Поехали проливом Дарданелл и заехали в Черное море. Едем, видно только маяки. Вдруг под судном послышался стук. Второе судно встало. Все испугались. Через несколько минут судно пошло, значит, вреда судну нет. Потом служащие говорили нам, что налетели на маяк. 24-го прибыли в порт Новороссийск в 10 часов утра. Когда подъезжали к порту, то увидели детей голых и голодных. И солдат в разорванном обмундировании. На эту картину мы смотрели 25-го и 26-го. Потом поехали на судне в Севастополь. Разгрузились и пошли в город обедать. Пообедали и пошли на станцию. Поехали в город Симферополь. Тут нас разбили на роты и на взводы. Пошли в казармы. Затем ходили на занятие. Поставили для нас пулемет и сказали нам, что вот вам закуска, если вы не поведете себя так, как мы приказываем. Мы тогда все сказали: «Стреляйте, мы не пойдем на занятие». Когда ротный здоровался во время прихода, то мы все ни слова. Он говорил тогда: «Черт с вами, не хотите, не отвечайте».

Октябрь7-го октября поехали в город Керчь. 10-го я заболел и меня отправили в госпиталь в керченский местный лазарет. В этом лазарете я пролежал 20 суток. Потом сел на пароход и поехал в Новороссийск. 22-го вечером выехал из города Новороссийска и стал держать путь домой. Заболел тифом и проболел 2 месяца.

1920 год

Апрель28-го прибыли в город Пермь в пять часов утра. 28-го зарегистрировали документы. 29-го прибыл в город Кунгур. 30-го прибыл в свой родной дом в круг своего семейства.